Aктрисa — o бeзумствe мoлoдoсти, рaбoтe с Рaйкиным и любимoм чeлoвeкe
Юлии Xлынинoй всeгo двaдцaть пять лeт, a oнa ужe успeлa зaявить o сeбe в тaкиx грoмкиx прoeктax, кaк «Дуэлянт» и «Тaинствeннaя стрaсть». A впeрeди eщe прeмьeры, кoтoрыe тoжe oбeщaют стaть сoбытиeм в мирe кинo. Oстрoумиe и живoсть дeлaют aктрису oчeнь привлeкaтeльным сoбeсeдникoм. Oнa нe бoится слeдoвaть свoeй внутрeннeй прaвдe, чутью — пoтoму и дoбивaeтся успexa. Тaлaнт — этo мoщный инструмeнт вoздeйствия нa людeй. Нeудивитeльнo, чтo и свoю любoвь Юля нaшлa в зритeльнoм зaлe.
— Юля, пoслe тaкиx грoмкиx прeмьeр вaс ужe узнaют в oбщeствeнныx мeстax?
— Кaк ни стрaннo, нeт. Вoзмoжнo, пoтoму, чтo ни в oднoм прoeктe у мeня нe былo oдинaкoвoй внeшнoсти, цвeтa вoлoс, причeски. Глядя нa мeня сeйчaс, никтo и нe пoдумaeт, чтo я тa сaмaя княжнa Мaрфa из «Дуэлянтa» с кoпнoй бeлoкурыx лoкoнoв и выбeлeнными брoвями. Oчeнь чaстo слышу, кaк знaкoмыe oбсуждaют этoт фильм, — и мнe дaжe приxoдится убeждaть иx, чтo тaм игрaлa я. В «Тaинствeннoй стрaсти» я в рoли жeны Вaксoнa, Мирры, — брюнeтки с причeскoй в рeтрo-стилe. Нaвeрнoe, мнe пoвeзлo, чтo кaкoe-тo нeбoльшoe измeнeниe вo внeшнoсти дeлaeт мeня прaктичeски нeузнaвaeмoй.
— Кaк вы oтнoситeсь к критикe?
— Тaк всeгдa былo, с сaмoгo дeтствa, чтo я имeлa свoe, oтличнoe oт бoльшинствa мнeниe. Oбрaзнo гoвoря, eсли всeм нрaвилoсь прыгaть чeрeз лужу, мнe xoтeлoсь прoстo пo нeй прoйти. Для меня всегда важнее моя внутренняя правда. Конечно, если человек совсем не принимает картину «Дуэлянт», мне грустно, что мои творческие идеи и намерения его не тронули. Но зато сразу понимаешь, с кем ты на одной волне и с кем потом будет интересно поработать. Я ведь тоже по-разному воспринимаю чужое творчество: восхищаюсь, остаюсь холодной, или оно вызывает неприятие. Так мы находим единомышленников.
— Сталкивались ли вы с завистью? Вы молодая актриса — и такой мощный старт.
— Зависть — такое чувство, с которым сталкиваешься везде и постоянно. То, что ты актриса, уже привлекает дополнительное внимание, а тут еще и другой фактор включается — молодость! Я под ударом вдвойне. (Смеется.) Так что да, зависть я на себе ощущаю. Но мне нравится наблюдать, как люди преодолевают это в себе, выходят из положения достойно. (Смеется.) Да я и сама завидую другим. Вижу иногда: такое прекрасное кино, а ведь я туда даже не попробовалась! Но надо с собой бороться.
— Приходилось слышать: наверное, кто-то ее двигает?
— К сожалению, совсем не позавидуешь моему раскладу в этом плане. Иногда даже хочется послушать такую сплетню: кто же он, мой таинственный покровитель? (Смеется.) Увы, все сама, своими руками.
— Можете назвать себя везунчиком? Сколько талантливых актеров — не всем удается найти свой материал, своего режиссера.
— Мне действительно везет на работу с хорошими людьми. Я, наверное, правильные вибрации посылаю в космос. Про сотрудничество с Алексеем Мизгиревым могу сказать, что это лучшее, что со мной случалось до сих пор в профессиональном плане. Хоть по объему роль не самая большая, но встреча с человеком такого масштаба, с таким потрясающим мышлением, тонкой, восприимчивой душой — действительно значительное событие.
Платье, MaYa; серьги и колье, все – Mercury Фото: Алина Голубь
— Выигрывали ли вы когда-нибудь конкурсы, лотереи?
— Никогда. Я даже в них не участвую из-за боязни проиграть. Кастинг — это не конкурс в обычном понимании. Когда ты отучился четыре года в Школе-студии МХАТ, то уже все-таки понимаешь предмет своей профессии и знаешь, что можешь предложить. Это не просто так, наугад, пальцем в небо. Но я все равно страшусь неудач. И если у меня значимый проект, то я не ем, не сплю, просто не дышу. Концентрируюсь на работе так, что сама в ужас от этого прихожу. Но к напряжению и борьбе тоже привыкаешь, с этим можно жить. Мне, наоборот, интереснее за человеком наблюдать не тогда, когда он находится в спокойном гармоничном состоянии, а когда преодолевает что-то. Эта воля к жизни и есть предмет моего интереса и зависти.
— Вы поступали в очень серьезные вузы: биофак МГУ, Институт ядерных исследований, Московский горный университет…
— И поступила.
— Это была попытка подстраховаться? Вы не нацеливались на несерьезную актерскую профессию?
— Почему-то тогда, в семнадцать лет, я четко понимала, что не должна проиграть жизнь. Причем было ощущение: не важно, какую профессию я выберу, все равно я смогу самореализоваться и добиться успеха. Учиться мне нравилось, я обожала делать домашнюю работу: сидишь один, никто тебе не мешает. (Улыбается.) Когда я разговаривала на эту тему со своим молодым человеком, он отвечал, что учился средненько, как большинство парней. Лично мне это непонятно: что сложного — за тебя все давно открыли, познали и напечатали в учебнике. Осталось только прочитать. В те вузы, что вы перечислили, я поступила просто по итогам олимпиад и ЕГЭ.
— То есть вы такая правильная девочка-отличница?
— Наверное, если бы все было правильно, не хватило бы творческой энергии в театральный поступить.
— Театральный разочаровал или очаровал?
— Я была в шоке. Это было и прекрасно, и ужасно одновременно. В школе можно было иногда покуражиться, когда муза придет — прочитать стишок на школьном вечере. Тебя похвалят, скажут: Юля молодец. А дальше опять сесть тихонечко за домашние задания. А тут приходилось сходить с ума сутками, все время быть в контакте с такими же сумасшедшими в хорошем смысле, творчески жадными людьми. Причем мы еще ничего не смыслили в этой профессии, шел какой-то безумный выхлоп энергии. Но было интересно. И та степень трудоголизма, которая есть у меня сейчас, была наработана именно в Школе-студии МХАТ благодаря моему мастеру Константину Аркадьевичу Райкину. Он абсолютно атомная личность, генерирует непонятно откуда эту энергию и заряжает ею всех вокруг. Хотя я уже давно не имею отношения ни к школе-студии, ни к «Сатирикону», все, что было заложено там, со мной. Так и движет мною Константин Аркадьевич где-то внутри.
— Вы были его любимой студенткой?
— Я счастлива, что моей творческой энергии хватило на то, чтобы воплотить в жизнь его замысел. Когда мы ставили дипломный спектакль «Ромео и Джульетта», именно меня он выбрал на главную роль. Константин Аркадьевич всегда был ко мне благосклонен, и это тоже какой-то подарок судьбы. Он ухитрялся вложить огромный запас любви и в материал, и в нас, своих учеников.
— Насколько я понимаю, вы прохладно относитесь к авторитетам. Но тут была другая ситуация?
— И да, и нет. При всей моей безграничной любви к нему и уважении наши дороги разошлись. Наверное, под руководством Константина Аркадьевича моя карьера была бы прекрасной и расписанной на многие годы вперед, но… мое внутреннее мнение не совпало с его планами. И я сделала свой выбор. Так получилось, что в тот год примерно половина его учеников решили искать свой путь. Но так бывает — ребенок должен вовремя вылететь из родительского гнезда.
— Спорите ли вы с режиссерами сейчас?
— Конечно, ужасно, отчаянно. Но по поводу авторитетов — наверное, они все-таки у меня есть. Родители заложили мне уважительное отношение к старшим. Мне интересно послушать людей с богатым жизненным опытом. И я люблю режиссеров: нравятся и интроверты, и экстраверты, и экспрессивные, сумасшедшие, маньяки своего дела. Они всегда в поиске, и мне хочется вместе с ними искать эту правду.
Платье, MaYa; серьги и колье, все – Mercury. Обои с ручной росписью, de Gournay Фото: Алина Голубь
— Вадим Перельман, у которого вы снимались в картине «Купи меня», — сложный персонаж?
— Он показался мне замечательным, волшебным, экспрессивным и абсолютно влюбленным в свою работу человеком. Это вызывает трепет, уважение и желание идти за ним. При этом он может быть скромным, стыдливым, временами смешным и прекрасно рассказывает анекдоты на еврейскую тему. Мне кажется, у нас получилось договориться. В какие-то моменты мы находили компромиссы, в какие-то я просто исполняла его волю, а порой и он смирялся с тем, что я делаю это только так, а не иначе. Осталось очень теплое чувство от того, что мы подарили друг другу столько сумасшедших открытий.
— То есть вам понравилась эта работа, ваша роль.
— Конечно! Ведь вопрос не стоит так, что мне нечего есть и я берусь за любой проект. Жизнь коротка, жаль тратить ее на то, что тебе не нравится! Это безумно талантливый материал. Все коллеги моего возраста знают его, потому что мы прошли через долгий кастинг. У Кати, моей героини, очень близкая и понятная мне история. Хотя в моей жизни и не происходило ничего подобного. Мои пробы заключались в том, что я просто прочитала три сценки на камеру. А через три дня мне перезвонил Вадим и сказал, что я утверждена.
— И эти три дня вы держали кулаки?
— Нет. А смысл? От этого ничего не зависит. Режиссер может заболеть, или встать не с той ноги, или может прийти продюсер и сказать, что ему не нравится актриса. И пока они в творческом конфликте разруливают эту ситуацию, я буду мучиться? Нет, у меня еще два проекта с главными ролями.
— Юля, мне кажется, ничто не может поколебать вашу уверенность в себе.
— Неправда, что-то может. Всегда страшно. Не то что остаться без работы. Наша семья переживала разные времена. И мама научила меня радоваться корочке хлеба так же, как и куску торта из парижской кондитерской. Мне повезло: я не была «золотым ребенком», поэтому материальные трудности меня не пугают. Страшно не уловить момент, когда тебе близок, дорог материал, но вмешиваются миллионы других факторов, и поэтому эта роль в твоей жизни не случается.
— Вы позволяете себе роскошь выбирать, а между тем многие ваши коллеги говорят обратное: они окончили театральный, надо зарабатывать, кормить семью.
— Никто не застрахован от подобной ситуации. Я не знаю, что будет завтра и будет ли у меня такое счастье, как свобода выбора. Сейчас у меня нет семьи, которую надо кормить, и мне не надо срочно найти тридцать миллионов на спасение гиппопотамов. Действительно, судьба ко мне благосклонна. У всех своя планка. Слишком разная система координат, чтобы выносить вердикт: вот ты работаешь за деньги, а ты ради искусства.
Платье, Yanina couture; кольцо и серьги, все – Mercury. Обои с ручной росписью, de Gournay Фото: Алина Голубь
— Вы финансово независимы от родителей?
— Да, причем достаточно давно. И надеюсь, что скоро я смогу поддерживать их материально.
— Как они изначально восприняли ваш выбор профессии? Отговаривали?
— Моя мама — совсем другой человек. Я прямолинейный, упертый Козерог, она — воздушные Весы, всегда ищет компромисс, стремится к гармонии. В моем переходном возрасте нам было сложно договориться друг с другом. Недавно в душе (обычно именно там ко мне приходят гениальные мысли) я подумала, что больше всего на свете за то, кем я стала, я благодарна маме. Когда в выпускном классе я подошла к ней и спросила, в какой вуз мне поступать, она сделала большие круглые глаза и сказала, что не может взять на себя такую ответственность, я должна решить сама. Это мама, которая рассказывала мне, как правильно мыть тарелки и гладить школьную форму! Я очень удивилась, говорю: «Мам, ты что! Папа Алины, моей подружки, даже сам выбрал ей институт! Ты хоть скажи, кем ты хочешь меня видеть? Может, юристом или стоматологом? Мне все интересно». — «Нет, я ничего тебе не скажу». Так что мое нынешнее существование — мною выращенное, выстраданное, желанное. И подарила мне его мама, которая просто отказалась участвовать в выборе моего будущего.
— В отношении ваших поклонников она была так же лояльно настроена?
— Поклонников? Вы имеете в виду молодых людей? Да, моя мама знала всех моих «женихов». И всегда была настроена нейтрально. Конечно, у нее было личное отношение: ей могли, например, не нравиться ботинки Саши или прическа Сережи, но это никак не должно было повлиять на мой выбор. При том, что у меня происходило все безумство молодости, которое только можно себе представить, мама всегда оставалась лишь заинтересованным наблюдателем.
— Безумство молодости — это что значит? Сбегали из дома с кем-то?
— Да, я была не такая уж скромная отличница, какую можно себе представить. Все радости в жизни познала.
— И неразделенная любовь была?
— Нет, она была разделенная, но несчастная. Наверное, случилась она не ко времени. У меня небольшой опыт по части романтических отношений. Мне недавно исполнилось двадцать пять лет, а моих женихов по пальцам одной руки можно перечесть. Мы, актеры, — очень заряженные, чувствительные натуры и хотим этих эмоций, влюбленности. Наша профессия — и дар, и наказание. Здесь все чувствуешь острее. Мы оба были такие… как оголенные провода. Еще и возраст семнадцать лет, только-только после школы. И мы просто не выдерживали напряжения, накала страстей. Хотя это чувство давало и творческую энергию колоссальную. И в то же время мы стали осознавать, что долго на таком надрыве существовать нельзя, перегоришь. Расстаться невозможно и вместе уже нельзя. Сыплется здоровье, нервы. И все равно обстоятельства так повернулись, что пришлось расстаться. Вот такая история о любви, не с хеппи-эндом, как в голливудском кино.
Платье, Yanina couture; кольцо и серьги, все – queensbee. Обои с ручной росписью, de GournayФото: Алина Голубь
— Изюминка в копилку актера?
— Что вы! Не изюминка, а целый бриллиант.
— Наверное, с не творческими людьми вам уже неинтересно?
— Нет, почему? Мой молодой человек, мой жених, как раз из публики, как у нас принято говорить. Причем у нас получилось очень романтичное знакомство. Он пришел ко мне на спектакль. Я играю Ирину в спектакле «Три сестры» Андрея Сергеевича Кончаловского. И там есть очень важная, глубокая для меня сцена, когда в третьей картине моя героиня начинает путать слова, у нее длинный безумный монолог. Театр Моссовета — очень большой, а мой поклонник сидел в амфитеатре. Не знаю, как там можно что-то различить вообще. Но потом он увидел на мониторе мое лицо крупным планом. У Андрея Сергеевича такая задумка: при перестановке действия он показывает видео, где мы, актеры, что-то рассказываем о своих персонажах, спектакле. И мой молодой человек сказал, что именно тогда я поразила его своей внешностью. А когда дошло до сцены безумия Ирины, у него мурашки по коже побежали. Он понял, что я его женщина. (Улыбается.) И знаете, он оказался таким борзым парнем в хорошем смысле слова. Это сейчас уже мои социальные сети забиты комментами, я не успеваю их отсматривать. А тогда еще не вышел на экраны «Закон каменных джунглей», поклонников было не так много, и среди сообщений типа: «выходи за меня замуж» и «какая ты классная», я вдруг увидела: «Здравствуйте, Юлия, я был у вас на спектакле». Я подумала: «Как интересно! Он ходит в театр». Открыла письмо — ни одной грамматической ошибки. Вторая галочка. (Смеется.) Посмотрела профиль: окончил МГИМО, старше меня на пять лет, симпатичный. Ответила: «Спасибо, что пришли». Ну и на этом все. На предложение познакомиться ближе я ответила отказом, потому что с поклонниками не встречаюсь. А дальше на каждый спектакль мне стали приходить красивые, роскошные букеты. В записке были только инициалы — ничего больше. И когда мне уже просто некуда было ставить цветы, он прислал записку с номером телефона. А к тому времени уже и мне хотелось сказать спасибо за такое трогательное внимание. Вот так, аккуратно и грамотно, он меня обаял. (Смеется.) Месяца два-три прошло, наверное, с момента первого сообщения. Потом мы встретились. И сейчас он мой лучший поклонник, ходит на все мои спектакли. Вы спросили: интересно ли мне с человеком нетворческой профессии? Да. Мы внутренне близки, у нас совпадает мироощущение, какие-то сигналы, идущие от внешнего мира, мы воспринимаем одинаково. Это очень важно. Хотя по характеру мы разные. Он интроверт, еще более сдержанный, закрытый, чем я.
— А сейчас букеты продолжаются?
— Да, в этом смысле я счастливая женщина. Как сказала Татьяна Долматовская, художник по костюмам, с которой мы работали вместе на картине «Селфи», «если со мной хотя бы один день не случается чуда, я плохо себя чувствую». Наверное, это и моя история. Я начинаю переживать, если не происходит чуда. И прекрасно, что рядом со мной человек, который успевает их генерировать.
— Вы назвали его женихом… все серьезно, дело к свадьбе?
— Боюсь сглазить. С нашей молодостью и экспрессивностью чего только не бывает! Но по ощущениям все идет хорошо.
— К издержкам вашей профессии он нормально относится? Например, к тому, что вы надолго можете уехать на съемки в другой город.
— Да, к этому нормально, он уважает мою профессию. Ведь есть еще более сильные побочные эффекты — моя эмоциональная неуравновешенность например. Я же все время паникую, что у меня что-то не получится. Спектакль идет год. Казалось бы, что сложного: Юля, надень платьице, выучи слова, — но всякий раз перед выходом на сцену я на нервах. Не знаю, как он выносит перепады моего настроения. (Улыбается.)
Платье-жакет, self made; серьги, queensbee Фото: Алина Голубь
— Для вас важно наличие личного пространства, возможность уединения?
— Да, абсолютно. Я социопат и, по правде говоря, не очень люблю общаться с людьми. То есть мне нравится общаться с ними по работе. Но в повседневной жизни, если случаются свободные вечера, сложно представить, что я отправлюсь из дома на какую-то тусовку — для меня это дополнительный труд. Я люблю побыть одна, люблю одна ездить в путешествия. Но знать при этом, что есть люди, которым я важна, которым я дорога.
— Вы москвичка, любите родной город?
— Сложно сказать. Я — окраинная москвичка, выросла в Выхине. Все мои родные места там. Детство прошло «на районе», никуда особо не выезжала. А далее меня полностью поглотила Школа-студия МХАТ. Поэтому, как ни странно, особо познать этот город у меня не было времени. Сейчас я живу на Патриарших прудах, начинаю смотреть по сторонам и понимаю, что это район, который меня вдохновляет. Здесь зелено, красиво, удобно добираться до места работы, театра имени Моссовета. И люди ходят такие… гармоничные. В сравнении со сложными буднями Выхина Патриаршие — более праздная зона Москвы. Но тем не менее, чтобы восстановиться энергетически, надо отсюда уезжать. Это исторический район, тут так много информации получаешь от всего: от каждого камушка, брусчатки, кустика. А от большого количества информации тоже устаешь. Поэтому нужно убегать. Я Москву как люблю, так и ненавижу. Она дает большие возможности, но при этом забирает энергию.
— Вам приходилось играть роли героинь разных исторических эпох. В каком времени вам комфортнее?
— В настоящем. Но я рада возможности примерить на себя разные эпохи. Открою секрет: что я ни задумаю начинает сбываться. Мечтала прикоснуться к романтичному XIX веку — и вот случился «Дуэлянт». Эти пышные платья, кареты, перья, широкополые шляпы дали мне ощущение времени. Потом я подумала: «Как же мне хочется попасть в советскую эпоху!» И меня пригласили в картину «Лев Яшин, вратарь моей мечты», где играю жену нашего знаменитого футболиста. И хожу в туфельках, надетых на носочек. (Улыбается.)
— Сейчас мечтаете о будущем?
— Нет, фантастика как жанр меня не особо привлекает. Это больше мальчуковая история: а что там в будущем? Меня же больше волнует действительность: как нам здесь жить дружно, не ругаться и любить друг друга.
интервью, юлия хлынина
